[Избиратели] считают себя нашими друзьями, если мы знаем их по имени.

Если услышишь или почувствуешь, что тот, кто обещал тебе свою поддержку, как говорится, перекрасился, то скрой, что ты услыхал или знаешь; если же он захочет обелить тебя в своих глазах, чувствуя, что на него пало подозрение, то подтверди, что ты никогда не сомневался (…) в его добрых намерениях.

Лесть, (…) будучи порочной и постыдной при прочих условиях жизни, при соискании [политических должностей] необходима.

Люди хотят не только обещаний, (…) но обещаний, даваемых щедро и с почетом для них.

В том, чего ты не можешь сделать, либо отказывай мягко, либо вовсе не отказывай.

Выражением и словами людей привлекают более, чем самим одолжением и делом.

Все склонны предпочитать ложь отказу.

Заботься о том, чтобы (…) о твоих соперниках распространялись соответствующие их нравам позорные слухи (…) — либо о преступлении, либо о разврате, либо о мотовстве.

Чего же нам просить? Чтобы боги послали беднякам (…) золотой дождь? Но если бы даже так и случилось, мы тотчас же послали бы своих слуг и расставили всюду сосуды, чтобы отогнать всех и нам одним захватить дары богов, предназначенные для всех.

Кто пренебрегает возможным, делая вид, что стремится к невозможному, на самом деле и не старается достигнуть одного и не выполняет другого.

Если пророки и толкователи какого либо бога были негодными, это не мешает ему быть великим богом.

Убеждать и поучать людей надлежит не кулаками, (…) а разумными доводами.

Нумерий, недавно бывший наместником Нарбоннской провинции, был привлечен к ответственности за хищения (…). Так как обвиняемый отпирался и не удавалось ни в чем изобличить его, то Дельфидий, весьма горячий обвинитель, расстроился оттого, что доказательства оказывались недостаточными, и воскликнул: «Может ли кто либо оказаться виновным, (…) если достаточно отрицать обвинение?» На это Юлиан немедленно дал остроумный ответ: «Может ли кто оказаться невинным, если достаточно предъявить обвинение?»

Оскорбление богов — дело самих богов.

Пусть ненавидят, лишь бы соглашались.

Оскорбительные о нем стишки он [Тиберий] переносил терпеливо и стойко, с гордостью заявляя, что в свободном государстве должны быть свободны и мысль, и язык.

Наместникам, которые советовали ему обременить провинции налогами, он [Тиберий] ответил, что хороший пастух стрижет овец, но не сдирает с них шкуры.

Сенат предложил назвать именем Тиберия месяц (…), тот ответил: «А что вы будете делать, если у вас будет тринадцать цезарей?»

Когда ему [Нерону] предложили на подпись указ о казни какого то уголовного преступника, он воскликнул: «О если бы я не умел писать!»

Кто то сказал в разговоре: «Когда умру, пускай земля огнем горит!» — «Нет, — прервал его Нерон, — Пока живу!»

Пришли вести, что взбунтовались и остальные войска. (…) [Нерон] бросился искать (…) опытного убийцу, чтобы от его руки принять смерть, — но никого не нашел. «Неужели нет у меня ни друга, ни недруга?» — воскликнул он.

Какой великий артист погибает! (Последние слова Нерона).

Измена мне мила, а изменники противны.

Пакувий Тавр, настойчиво добиваясь подарка от императора Августа, сказал ему, что уже масса народа говорит о том, что он якобы получил от Августа немалую сумму денег. «А ты, — сказал Август, — им не верь».

Геренния, юношу, предававшегося порокам, Август приказал выгнать из своего лагеря. Тот умолял о прощении и говорил: «Как я вернусь к себе домой, что я скажу отцу?» — «Скажи, что я тебе не понравился», — ответил Август.

Торопись медленно. (Излюбленная поговорка Августа).

[Август] никогда не начинал сражения или войну, если не был уверен, что при победе выиграет больше, чем потеряет при поражении. Тех, кто домогается малых выгод ценой большой опасности, он сравнивал с рыболовом, который удит рыбу на золотой крючок: оторвись крючок — никакая добыча не возместит потери.

Одному оробевшему просителю он [Август] (…) сказал в шутку, что тот подает ему просьбу, словно грош слону.

Когда Август с триумфом вернулся после победы [над Марком Антонием] при Акциуме, то навстречу ему среди поздравляющих поспешил человек, держащий в руке ворона, наученного говорить: «Привет Цезарю, победителю, императору». Цезарь в восторге купил приветливую птицу за двадцать тысяч сестерциев. Приятель этого ремесленника, который ничего не получил от щедрости Августа, заверил императора, что у того есть и другой ворон, и просил, чтобы заставили принести и его. Принесенный ворон ясно произнес заученные слова: «Привет Антонию, победителю, императору». Август, нисколько не рассердившись, ограничился тем, что приказал виновному разделить полученные деньги с приятелем.

[Август в письме к своему сыну Тиберию:] Не слишком возмущайся, если кто то говорит обо мне дурно: довольно и того, что никто не может нам сделать дурного.

(Светоний. «Божественный Август», 51, 3)
[Август о Тиберии, своем наследнике:] Бедный римский народ, в какие он попадет медленные челюсти!

Я принял Рим кирпичным, а оставляю его мраморным.

Существует легенда о том, как однажды поспорили двое философов-римлян: — Нас все время упрекают в том, что мы заимствовали культуру, искусство, науки, даже законы. Что роскошь, нас окружающую, мы привезли из других государств. Все, абсолютно все — Египет, Греция, Сирия… Что же создал Рим? Второй философ немного подумал, потом ответил с гордым достоинством: — Рим создал самое главное искусство! Рим создал войну

Ирина Лобусова

Пророческие слова подтвердились даже в глубине веков. Над историей развития цивилизации и современного мира простирает свои крылья легенда о воинственном Риме, о непобедимости и силе железных легионов, гордо шествующих по миру под орлиным знаменем, прокладывающих себе путь огнем и мечом. До сих пор в современных военных училищах изучаются труды великих римских полководцев и даже особенности боевого строя римской

армии, те способы ведения войны, которые принесли Риму столько побед. Рим был государством войны. Войну (кровь, страдания, грязь) только с очень большой натяжкой, кривя душой, можно назвать искусством. Но факт остается фактом: именно Римская империя была и остается единственным государством, создавшим искусство войны. Наши современники вообще очень любят Древний Рим! Чего стоит только тема гладиаторов, буквально изжеванная кинематографом (в этом есть и положительные стороны — знаменитый оскароносец «Гладиатор»). Плюс — гонения на христианство. Плюс — римский разврат и роскошь. И над всем этим (вернее, на фоне) — легионеры, непобедимые солдаты Римской империи. Символ военной мощи и победы. Честно говоря, просто замечательная тема — и для размышлений о жизни, и для кино.

Огромная Римская империя занимала весь Апеннинский полуостров, западную и юго-восточную часть Европы, Малую Азию, побережье Северной Африки, Сирию, Палестину, часть Иудеи. Рим вел бесконечные войны с момента возникновения и до краха. Постоянная агрессия, бесконечная экспансия всех близлежащих государств отточила и закалила боевую мощь и породила великих полководцев, делами которых восхищаются до сих пор: Гнея Помпея, Юлия Цезаря, Октавиана (Августа) и так далее. Оплотом могущественной империи была армия, состоящая из полумиллиона человек. Местом дислокации большей части всех римских войск были границы (зона постоянной, непрекращающейся войны). Одним из самых интересных является тот удивительный факт, что армия в Риме была профессиональной, полностью вольнонаемной. Никакого принуждения, никакой обязательной воинской повинности! Наоборот. Честь служить в армии даже отвоевывали, а иногда (когда желающих было много, а мест мало) давали крупные взятки чиновникам. Легионеры отбирались строго, по множеству принципов. Во-первых, служить в армии имели право только свободнорожденные римские граждане. Во-вторых, они должны были иметь хорошую родословную (к примеру, не иметь в роду отпущенных на волю рабов, государственных преступников и т. д.). В-третьих, иметь небольшое состояние (воинские доспехи, оружие — за свой счет). И, в-четвертых, в такие привилегированные отряды, как всадники или преторианцы, могли вступать только патриции (дворяне), юноши из очень знатных и богатых семей. Служба в армии была огромной честью и считалась великолепной карьерой для мужчины. Легионеры получали приличное ежемесячное жалованье. Срок службы в армии составлял 20 лет. После 20 лет службы легионер получал большой земельный надел, денежную сумму в виде премии, право занимать государственный пост. И мог навсегда оставить армию! Но, как правило, некоторые предпочитали не пользоваться всем этим, а оставаться в армии до конца. Так или иначе, но легионер четко знал, что в 40 лет его не выбросят на помойку, а станет он уважаемым и богатым человеком (чем больше ран и увечий, тем больше размер денежной премии). Кроме этого, легионеры-ветераны полностью освобождались от всех налогов. Заманчивая перспектива, до которой сложно было дожить. Армия в Риме была профессиональной, полностью вольнонаемной

Римская армия состояла из 30—35 легионов. Легион был основной армейской единицей. В переводе «легион» означало «набирать, собирать». Один легион состоял из 6—7 тысяч человек. Формировался из легкой пехоты (3 тысячи человек), тяжелой пехоты (3 — 4 тысячи человек) и всадников (300—500 человек). Тяжелая пехота делилась на несколько отрядов: принципы, гастаты, триарии. Легкие пехотинцы составляли один отряд — велиты. Вооружение было разным. Легкие пехотинцы были вооружены короткими копьями — пиллумами. Ветераны тяжелой пехоты, триарии — мечами. Тяжелая пехота делилась на 30 тактических подразделений — манипулов, по 100 — 150 воинов, составлявших 2 центурии. Во главе каждого подразделения стоял трибун — армейский командир, а во главе легиона — легат. В подчинении легата находился средний офицерский состав — трибуны различных рангов и младший — центурионы. Легионам присваивались номера и различные названия (к примеру, «4-й германский», «1-й далмацкий»). Каждый легион имел знамя — серебряного орла на шесте. И только преторианцы, самые привилегированные отряды армии, отряды личной гвардии императора, постоянно находившиеся в Риме при императорском дворце, имели право на золотого орла. И, конечно, очень этим гордились. Преторианцы и всадники составляли воинскую элиту. От всадников армии пошло название целого дворянского сословия. Всадники были вторым цензовым сословием Рима после сенатской аристократии.
Служба в римской армии была очень тяжелой: постоянные изнурительные тренировки плюс палочная дисциплина. Но иногда в перерыве между военными действиями легионеры отдыхали: вино, бордели и любимая игра с гаспартумом — тяжелым кожаным мячом, набитым песком. Самым жутким наказанием была децимация (от слова «децим» — «десять») — казнь каждого десятого солдата. Поводом к наказанию могло быть отступление без приказа, бегство, бунт, неподчинение приказу командира или другой тяжелый проступок. Выбирали каждого десятого солдата из всего легиона. Сначала — били палками, потом — отрубали голову. Если проступок был слишком тяжел — избиение с особой жестокостью (см. «Страсти Христовы» Мела Гибсона). Если жребий падал на ветерана, триария, от избиения его избавляли, только отрубали голову. Децимации солдаты боялись больше смерти, поэтому делали все, чтобы этого избежать. Еще одним жутким моментом была казнь мятежников, практикуемая именно римской армией, — Всадники были вторым цензовым сословием Рима после сенатской аристократии

распятие на кресте. Всадники были вторым цензовым сословием Рима после сенатской аристократии
После восстания Спартака все дороги Италии были уставлены
крестами с распятыми пленными. Тут позвольте маленькое философское отступление: Богом делает не способ казни, а способ мысли. Никто из бывших рабов, солдат Спартака, распятых точно так же, как некий Иешуа, не стал Христом. Жестокость дисциплины и жестокость по отношению к пленным поражала. Может, поэтому римская армия имела огромное число побед.

Армия формировалась к бою так: легионы строились в фалангу (особый боевой порядок
в армии Спарты). Первой шла легкая пехота, потом тяжелая. Третий эшелон — ветераны, триарии, самые опытные и закаленные. Триариям редко приходилось вступать в бой. Один их вид пугал врага до безумия, а хладнокровие и авторитет вдохновляли молодых солдат. Если что-то сильно затягивалось, то даже говорили, что «дело дошло до триариев». Боевой клич римских легионеров («Барра!») наводил ужас одним своим звучанием. Возникая перед врагом, железные легионы уничтожали армию неприятеля с одного удара, заставляя трепетать в ужасе весь остальной мир.
Давным-давно исчезла Римская империя. Ушла в прошлое, как войны с копьем и мечом. Но до сих пор мы вспоминаем железные легионы Рима и с удовольствием читаем книги, смотрим кино. Легенда о военной мощи непобедимого Рима — не просто легенда. В ней определенно что-то есть.

Добавлено (22.01.2011, 20:21)
---------------------------------------------

Добавлено (28.01.2011, 14:03)
---------------------------------------------